ЖИД
Гость
|
 | Добавлено: Пт Май 28, 2004 6:39 pm |
 |
|
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ЕЩЁ РАЗЪ О ЧОРТЂ
Я считалъ слоновъ и въ нечетъ и въ чётъ,
И всё-таки я не уснулъ,
И тутъ явился ко мнђ мой чортъ,
И усђлся верхомъ на стулъ.
И сказалъ мой чортъ: «Ну, какъ, старина,
Ну, какъ же мы порђшимъ?
Подпишемъ союзъ, и айда въ стрђмена,
И ещё чутокъ погрђшимъ!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртомъ!
А то, что придётся потомъ платить,
Такъ вђдь это жъ, пойми, - потомъ!
Аллилуйя, Аллилуйя,
Аллилуйя, - потомъ!
Но зато ты узнаешь, какъ сладокъ грђхъ
Этой горькой порой сђдинъ.
И что счастье не въ томъ, что одинъ за всђхъ,
А въ томъ, что всђ - какъ одинъ!
И ты поймёшь, что нђтъ надъ тобой суда,
Нђтъ проклятiя прошлыхъ лђтъ,
Когда вмђстђ со всђми ты скажешь - да!
И вмђстђ со всђми - нђтъ!
И ты будешь шакаловъ на землђ плодить,
И учить ихъ вилять хвостомъ!
А то, что придётся потомъ платить,
Такъ вђдь это жъ, пойми, - потомъ!
Аллилуйя, Аллилуйя,
Аллилуйя, - потомъ!
И что душа? - Прошлогоднiй снђгъ!
А глядишь - пронесётъ и такъ!
Въ нашъ атомный вђкъ, въ вашъ каменный вђкъ,
На совђсть цђна пятакъ!
И кому оно нужно, это «добро»,
Если всђмъ дорога - въ золу...
Так давай же, бери, старина, перо!
И вотъ здђсь распишись, въ углу».
Тутъ чортъ потрогалъ мизинцемъ бровь...
И придвинул ко мнђ флаконъ.
И я спросилъ его: «Это кровь?»
«Чернила», - ответилъ онъ...
Аллилуйя, аллилуйя!
«И кровь», - отвђтилъ онъ.
Варiантъ:
// И ты будешь волковъ на землђ давить,
Александръ Аркадiевичъ Галичъ.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ГУСАРСКАЯ ПЂСНЯ.
По рисунку Палешанина
Кто-то выткалъ на коврђ
Александра Полежаева
Въ чёрной буркђ на конђ.
Тёзка мой и зависть тайная,
Сердце горемъ горячи!
Зависть тайная, «летальная» -
Какъ сказали бы врачи.
Славно, братцы, славно, братцы, славно братцы - егеря!
Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!
Ахъ кивера да ментики, ахъ соколы-орлы,
Кому вы въ сердцђ мђтили, ле-пажевы стволы?
Не мнђ ль вы въ сердцђ мђтили, ле-пажевы двустволы!
А бђда явилась за полночь,
Но не пулею въ високъ,
Просто въ путь, въ ночную заволочь,
Важно тронулся возокъ.
И не спђть, не выпить водочки,
Не держать въ рукђ бокалъ!
Ђдутъ трое, самъ въ серёдочкђ,
И два жида по бокамъ.
Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы - егеря!
Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!
Ахъ, кивера да ментики, пора бы выйти въ знать,
Но этой ариθметики поэтамъ не понять,
Ни прошлымъ и ни будущимъ поэтамъ не узнать.
Гдђ жъ друзья твои, ровђсники?
Некому тебя спасать!
Началось всё дђло съ пђсенки.
А потомъ - пошла писать!
И по мукамъ, какъ по лезвiю...
Размышляй теперь о томъ,
То ли броситься въ поэзiю,
То ли сразу - въ жёлтый домъ...
Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы-егеря!
Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!
Ахъ, кивера да ментики, возвышенная рђчь!
А всё-таки навђтики страшнђе, чђмъ картечь
Доносы и навђтики страшнђе, чђмъ картечь!
По рисунку Палешанина
Кто-то выткалъ на коврђ
Александра Полежаева
Въ чёрной буркђ на конђ.
Но оставь, художникъ, вымыселъ,
Насъ въ герои не крои,
Намъ не знамя жребiй вывђсилъ,
Носовой платок въ КРОВИ...
Славно, братцы, славно, братцы, славно, братцы-егеря!
Славно, братцы-егеря, рать любимая царя!
Ахъ, кивера да ментики, нерукотворный стягъ!
И дђло тутъ не въ МЕТРИКЂ, столђтiе - спустя!
Столђтiе, столђтiе, столђтiе - ПУСТЯКЪ...
«Кто былЪ ничемЪ – тот стал ВСЕМ»
Александръ Аркадiевичъ Галичъ. (Гинзбургъ)
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ЧЕХАРДА СЪ БУКВАМИ.
В Петрограде, в Петербурге, в Ленинграде, на Неве,
В Колокольном переулке жили-были Ж, И, Д.
Ж служило, Д служило, И играло на трубе,
И играло на трубе, говорят, что так себе,
Но его любили очень и ценили Ж и Д.
Как-то в вечер неспокойный
Тяжко пенилась река,
И явились в Колокольный
Три сотрудника ЧК,
Ж забрали, Д забрали, И не тронули пока.
Через год домой к себе
Возвратились Ж и Д,
И по случаю такому
И играло на трубе.
Но прошёл слушок окольный,
Что, мол, снова быть беде,
И явились в Колокольный
Трое из НКВД.
Ж забрали, Д забрали, И забрали и т. д.
Через десять лет зимой
Ж и Д пришли домой,
И домой вернулось тоже,
Все сказали: «Боже мой!»
Пару лет в покое шатком
Проживали Ж, И, Д,
Но явились трое в штатском
На машине КГБ -
Ж, И, Д они забрали, обозвали всех в «Ё, б».
Ж - пропало навсегда,
И - пропало навсегда,
Д - пропало навсегда,
Ёё – исчезло въ никуда
Навсегда и безъ слђда!
Вотъ, понимаете, какая у этихъ буквъ вышла въ жизни ерунда!
Александръ Аркадiевичъ Галичъ. (Гинзбургъ)
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ПЕЙЗАЖЪ.
Всё было пасмурно и сђро,
И лђсъ стоялъ, какъ неживой,
И только гиря - жида-мђра
Слегка качала головой.
Не всё напрасно въ этомъ мiрђ!
Хотя и грошъ ему цђна, -
Покуда существуютъ гири,
И видђнъ уровень говна!
Александръ Галичъ.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ТАКЪ ЖИЛИ ПОЭТЫ
// Варiантъ названiя:
Евгенiй Евтушенко.
У одного поэта есть такiя строчки:
Въ водђ проживаютъ рыбы,
На солнцђ бываютъ пятна...
Поэты дружить могли бы,
Но мнительны невђроятно.
Въ майскiй вечеръ, пронзительно дымный,
Всђхъ побђговъ герой, всђхъ погонь,
Какъ онъ мчалъ, бђсноватый и дивный,
Съ золотыми копытами конь.
И мђталась могучая грива,
На вђтру языками огня,
И звенела цыганская гривна,
Заплетённая въ гриву коня.
Воплощенье весёлого гнђва,
Не крещёный позорнымъ кнутомъ,
Какъ онъ мчалъ - всё налђво, налђųво...
И скрывался изъ виду потомъ...
Онъ, бывало, намъснился ночами,
Какъ живой - отъ копытъ до сђдла,
Впрочђмъ, всё это было вначалђ,
А начало прекрасно всегда.
Но приходитъ съ годами прозрђнье,
И томитъ наши души оно,
Словно горькое, трезвое зелье
Подливаютъ въ хмђльное вино.
Постарели мы и полысели,
И погашенъ волшебный огонь.
Лишь кружитъ на своей карусели
Самъ себђ опостылевшiй конь!
Ни печали не зная, ни гнђва,
По - собачьи виляя хвостомъ,
Онъ кружитъ всё налђво, налђво,
И направо, направо потомъ.
И унылый сморчокъ - бђдолага,
Медяками въ карманђ звеня,
Карусельщикъ - маiоръ изъ ГУЛАГа
Знай, гоняетъ по кругу коня!
Въ круглый мiръ, намалёванный кругло,
Круглый входъ охраняет конвой...
И топочетъ дурацкая кукла,
И кружитъ деревянный изгой,
Притворяется кукла - живой.
Александръ Аркадьевичъ Галичъ.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Когда-нибудь дошлый историкъ
Возьмётъ и напишетъ про насъ,
И будетъ насмђшливо горекъ
Его непоспђшный разсказъ.
Напишетъ онъ съ чувствомъ и толкомъ,
Ошибки учтётъ наперёдъ,
И всё онъ разставитъ по полкамъ,
И всђхъ по костямъ разберётъ.
И вылезетъ сразу въ серёдку
Та главная, наглая кость,
Как будто окурокъ въ селёдку
Засунетъ упившiйся гость.
Чего уж, казалось бы, проще
Отбросить её и забыть?
Но въ горлђ застрявшiя мощи
Забвђнья виномъ не запить.
А далђе кости поплоше
Пойдутъ по сравненiю съ той, -
Поплоше, но странно похожи
Безстыдной своей наготой.
Обмылки, огрызки, обноски,
Ошмётки чужого огня:
А въ сноскђ -
Вотъ именно въ сноскђ -
Помянетъ историкъ меня.
Такъ, значитъ, за эту вотъ строчку,
За жалкую каплю чернилъ,
Воздвигъ я себђ одиночку
И крестъ свой на плечи взвалилъ.
Такъ, значитъ, за строчку вотъ эту,
Что броситъ мнђ время на чай,
Весёлому щедрому свђту
Сказалъ я однажды: «Прощай!»
И милыхъ до срока состарилъ,
И съ пђсней шагнулъ за пределъ,
И любящихъ плакать заставилъ,
И слышать ихъ плачъ не хотелъ.
Но будутъ мои подголоски
Звенеть и до Суднаго дня...
И даже не важно, что въ сноскђ
Историкъ не вспомнитъ меня!
15 января 1972 г.
Александръ Аркадьевичъ Галичъ.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
РЕКВIЕМЪ ПО НЕУБИТЫМЪ
666
Шесть миллiоновъ убитыхъ,
Шесть миллiоновъ убитыхъ,
Шесть миллiоновъ убитыхъ!
А надо бы ровно десять!
Любителей круглаго счёта
Должна порадовать вђсть,
Что жалкiй этотъ остатокъ
Сжечь, разстрђлять, повђсить
Вовсђ не такъ ужъ трудно,
И опытъ, къ тому же есть!
Такая надъ мiромъ темень,
Такая надъ мiромъ темень,
Такая надъ мiромъ темень!
Глазъ ненарокомъ выколешь!
Каждый случайный выстрђлъ
Несмђтной грозитъ бђдой,
Такъ что же тебе неймётся,
Красавчикъ, жидовскiй выкормышъ,
Увђнчанный нашимъ орденомъ
И Золотой Звђздой?!
Должно быть, тобой заслужено,
Должно быть, тобой заслужено,
Должно быть, тобой заслужено,
По совђсти и по чести!
На правђдную награду
Къ чему набрасывать тђнь?!
Должно быть, съ Павликомъ Коганомъ
Бђжалъ ты въ атаку вмђстђ,
И рядомъ съ тобой подъ Выборгомъ
Убитъ былъ Аронъ Копштейнъ!
Тоненькой струйкой дыма,
Тоненькой струйкой дыма,
Тоненькой струйкой дыма
Въ небо уходитъ Ева,
Падаетъ на Аппельплатцђ,
Забитый насмерть Адольфъ!
И ты по ночамъ, должно быть,
Кричишь отъ тоски и гнђва,
Носи же свою награду
За всђхъ, что остались тамъ!
Голосъ добра и чести,
Голосъ добра и чести,
Голосъ добра и чести
Въ разумный нашъ вђкъ безплоденъ!
Но мы вознесёмъ молитву
До самыхъ седьмыхъ небесъ!
Валяйте - дђтей и женщинъ!
Не трогайте гробъ Господень!
Кровь не дороже нефти,
А нефть нужна позарђзъ!
Во имя Отца и Сына...
Во имя Отца и Сына...
Во имя Отца и Сына!..
Мы къ ночи помянемъ чорта,
Идутъ по Синаю танки,
И въ чёрной крови пески!
Три съ половиной миллiона
Осталось до ровнаго счёта!
Это не такъ ужъ много -
Сущiе пустяки!
Александръ Аркадьевичъ Галичъ.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
СТАРЫЙ ПРИНЦЪ.
Карусель городовъ и гостиницъ,
Запахъ грима и пыль париковъ...
Я кружу, какъ подбитый эсминецъ,
Далеко отъ родныхъ береговъ...
Чья-то мина сработала чисто,
И, должно быть, впервые всерьёзъ
Въ дервенеющихъ пальцахъ радиста
Дребезжитъ безнадёжное SOS.
Видно, старость-жестокiй гостинецъ,
Не повђсишь на гвоздь, какъ пальто.
Я тону, поражённый эсминецъ,
Но объ этомъ не знаетъ никто!
Гдђ-то слушаютъ чьи-то приказы,
И на стђнахъ анонсовъ мазня,
И стоятъ терпеливо у кассы
Тђ, кто всё ещё вђритъ въ меня.
Сколько было дорогъ и отелей,
И постелей, и мерзкихъ простынь,
Сколькихъ я разномастныхъ Офелiй
Навсегда отослалъ въ монастырь!
Вотъ - придворные пятятся задомъ,
Сыпятъ пудру съ фальшивыхъ сђдинъ.
Вотъ - уходятъ статисты, и съ заломъ
Остаюсь я одинъ на одинъ.
Я одинъ! И пустые подмостки.
Мнђ судьбу этой драмы рђшать...
И уже на галёркђ подростки
Забываютъ на время дышать.
Цђпенђя отъ старческой астмы,
Я стою въ перекрестье огня.
Захудалыя, вялыя астры
Ждутъ въ актёрской уборной меня.
Много было ихъ, нђжныхъ и сирыхъ,
Знавшихъ славу мою и позоръ.
Я стою и собраться не въ силахъ,
И не слышу, что шепчетъ суфлёръ.
Но въ насмђшку надъ немощнымъ тђломъ
Вдругъ по кожђ волненья ознобъ.
Снова слово становится дђломъ
И грозитъ потрясеньемъ основъ.
И уже не по тексту Шекспира
(Я и помнить его не хочу), -
Гражданинъ полоумнаго мiра,
Я одними губами кричу:
- РАСПАЛАСЬ
СВЯЗЬ ВРЕМЕНЪ...
И морозецъ, морозецъ по кожђ,
И дрожитъ занесённый кулакъ,
И шипятъ возмущённыя ложи:
- Онъ навралъ, у Шекспира не такъ!
Но галерка проститъ оговорки,
Сопричастна грђху моему.
А въ эсминцђ трещатъ переборки,
И волна накрываетъ корму.
Александръ Аркадьевичъ Галичъ.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Потные, мордастые жиды,
Шайка проходимцевъ и ворья,
Всякiе Матθеи и Iуды,
Наплђтутъ съ три короба вранья,
Сколько ихъ присыплютъ раны солью,
Лишь бы имъ взобраться на Синай.
Ладно, ладно, я не прекословлю, -
Ты былъ первый, Ты и начинай,
Встань - и въ путь по городамъ и вђсямъ,
Чудђса и мудрости твори.
Отчего жъ Ты, Господи, не веселъ?
Гдђ они, соратники Твои?
Бражничали, ђли, гостевали,
А пришла бђда - и слђдъ простылъ,
Нђтъ, не зря Ты ночью въ Гефсиманiи
Струсилъ и пощады запросилъ.
Гдђ Твоихъ приспђшниковъ орава
Въ смертный Твой, въ послђднiй часъ земной?
И смђётся надъ тобой Варрава -
Онъ бы посмеялся надо мной!
Былъ Ты просто-напросто предтечей,
Не творцомъ, а жертвою стихiй,
Ты не Божiй сынъ, а человђчiй,
Если смогъ воскликнуть: «Не убiй!»
Душъ ловецъ, Ты вышелъ на разсвђтђ
Съ бђдной сђтью изъ расхожихъ словъ,
На исходђ двухъ тысячелетiй
Покажи, Богатъ ли Твой уловъ?
Слабъ душою и умомъ не шибокъ,
Вђрилъ Ты и Богу и царю,
Я не повторю Твоихъ ошибокъ,
Ни одной изъ нихъ не повторю!
Въ мiрђ не найдётся святотатца,
Чтобы поднялъ на меня копiё,
Если жъ я умру, - что можетъ статься, -
Вђчнымъ будетъ царствiе моё!
Александръ Аркадьевичъ Галичъ.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ |
|
Альбом
FAQ
Поиск
Правила
Регистрация
Вход
